ГЛАВА I
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ. ФОРМИРОВАНИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ.
РАЗВЕРТЫВАНИЕ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ БОРЬБЫ
АРМЯНСКОГО НАРОДА.
ПЕРЕГОВОРЫ МЕЖДУ В. ПОРТОИ И АРМЯНСКИМИ ПОЛИТИЧЕСКИМИ ПАРТИЯМИ
участие в составлении сборника, вырученные от продажи средства которого предназначались армянским беженцам и сиротам.
Активность, которую проявляли в армянском вопросе правительства европейских государств и мировая общественность, их интерес к исторической судьбе армянского народа, стимулировали деятельность армянских политических партий. Центральный орган партии Дашнакцутюн писал: «Нам приятно констатировать, что симпатии к армянскому народу сегодня проявляются во всех странах Европы более акцентировано, чем в предыдущие годы. Впервые Берлинское международное бюро мира выступает со столь решительным обращением к шести государствам, настаивая на необходимости немедленного претворения в жизнь 61-й статьи. Впервые социалистическое бюро обширными и пламенными манифестами обращается к трудящимся массам Европы с призывом поднять свой голос в парламентах и на площадях в пользу армян».
Весь комплекс внутренних и внешних проблем, связанных с армянским вопросом, заставил Абдул Хамида внести «коррективы» в свою политику в отношении армян, применить довольно необычную тактику, которая выразилась в попытке переговоров с армянскими политическими партиями. Анализ истории этих переговоров занимает важное место в изучении как общих, так и частных проблем, касающихся истории национально-освободительной борьбы армянского народа и армяно-турецких общественно-политических отношений. Однако они не нашли должного освещения в историографии.
В 1896 году, когда армянская национально-освободительная борьба находилась в зените своего развития, а великие державы выступали с настоятельными требованиями осуществления майских реформ 1895 года, Абдул Хамид обратился ко всем армянским политическим партиям с предложением о переговорах, в ходе которых он надеялся достичь соглашения о прекращении вооруженной борьбы в Западной Армении, обязуясь при этом улучшить положение западных армян. Примечательно, что эту инициативу Абдул Хамид проявил одновременно с попытками с помощью своих агентов склонить к отказу от политической оппозиционной деятельности ряд лидеров младотурок. Его эмиссару Ахмеду Джелаледдину удалось в 1897 году уговорить нескольких видных деятелей движения вернуться на родину и принять посты на дипломатической службе у султана.
Предложение Абдул Хамида вызвало большой интерес и подробно освещалось европейской печатью. Особенно большое внимание уделили ему газеты Парижа, Лондона, Берлина, Женевы и даже Нью-Йорка.
Партия Гнчак сразу же отвергла предложение Абдул Хамида о переговорах. В передовице газеты «Гнчак» № 11 за 1896 год говорится: «Султан отправил в Лондон своего специального представителя, уполномоченного вести переговоры с армянскими революционерами, обещая нам от имени султана «широкие преобразования» в обмен на прекращение нами революционных проповедей». В том же номере газеты сообщалось о том, что партия Гнчак отказалась войти с Абдул Хамидом в какие бы то ни было переговоры.
Спустя некоторое время газета напечатала сообщение под заголовком «Частный представитель султана в Лондоне», в котором оповещала читателей о том, что «после неоднократных обращений к партии Гнчак в устной и письменной форме, посредник и посланец Абдул Хамида получил решительный отказ и был выдворен вон. Желая, по-видимому, во что бы то ни стало добиться определенных результатов в предпринятом деле, они уже стучатся в другие двери, распространяя при этом в печати ложные слухи».
Согласно «Гнчак», подкупленная турецким правительством газета «Нью-Йорк геральд» выразила надежду, что посланцу султана удастся достичь определенного соглашения с армянскими комитетами. Английские же газеты, такие, как «Таймс», «Стандарт», «Дейли-ньюс», сообщили, что специальный представитель султана фон Нивлински вошел в переговоры с англо-армянской ассоциацией [центр лондонского филиала партии Арменакан – М. К.], предложив ей составить текст прошения к султану для разрешения армянского вопроса, и будто бы вышеуказанная организация подготовила уже прошение для отправки Абдул Хамиду.
Однако те же газеты в своих последующих номерах опровергли ранее напечатанные ими же сведения, добавив при этом, что факт прибытия специального представителя султана в Лондон имел место и что тот действительно обратился с подобным предложением в вышеупомянутую ассоциацию, но организация отказалась принять его и отвергла попытку какого бы то ни было контакта. «Вот какой пощечины удостоилась «султанская миссия» со стороны гнчакистов и других комитетов» – такими словами завершается статья в газете «Гнчак». Следовательно, согласно помещенным в газете «Гнчак» материалам, партия арменаканов также отказалась от переговоров с Абдул Хамидом.
В 1896 году Абдул Хамид обратился к руководству партии Дашнакцутюн, предлагая начать переговоры, касающиеся улучшения положения армян в Западной Армении и прекращения вооруженной борьбы. Переговоры растянулись на три года – с 1896 по 1899 годы. 23 февраля 1899 года редакция газеты «Дрошак» ознакомила своих читателей с имевшим место фактом переговоров между Абдул Хамидом и партией Дашнакцутюн в Женеве, обещая обнародовать материалы и документы переговоров.
В редакционной статье об этом говорилось: «Заявления турецкого правительства, неоднократно адресованные Дашнакцутюн опосредованным путем, вновь повторились в прошлом году. В заявлениях, обращенных к нашей организации, предлагается обсудить требования, удовлетворение которых положило бы конец наступательным, начинаниям».
Дашнакцутюн охарактеризовала значение заявления Абдул Хамида как публичное признание того, что армянское движение стало неизбежным фактом в турецкой политической жизни и что в борьбе против него нельзя руководствоваться теми страшными методами, которыми столь нещадно пользуется Абдул Хамид.
Параллельно со сведениями, касающимися национальной борьбы и переговоров, газета отмечала: «Не только армяне причиняют беспокойство султанскому правительству. В начале прошлого года на страницах «Дрошак» было напечатано обращение одного младотурецкого деятеля к шести государствам, где, между прочим, есть следующие строки: «На этот раз комитет окончательно убедился, что султан согласится с волей народа только лишь под страхом силы и оружия. Поэтому, считая излишним любое мирное средство, комитет решил объявить султану беспощадную войну, дабы установить в нашей несчастной стране порядки, соответствующие современному прогрессу».
Отмечая тот факт, что против правительства действуют не только армяне, но и младотурки, и впервые считая их серьезной оппозиционной силой, орган дашнакской партии привлекает внимание читателей к курдскому вопросу, причисляя курдов к оппозиционным силам. Для обоснования своего утверждения он приводит в июньском номере газеты за 1899 год выдержки из письма одного курда: «Темные и невежественные народы становятся жертвой. Курды, вы, будучи таковыми, стали жертвой нынешнего режима... Почему бы вам не сплотиться и не направить ружья против правительства. Ведь султан Хамид не халиф и не падишах... Он натравливает вас против ваших земляков – армян. Почему вы не заявляете ему, что армяне – ваши братья по земле, ваши добрые соседи, что вы сыновья одной страны. Объединяйтесь! Ваше спасение – в оружии, то есть в восстаниях»[9]. Таким путем Дашнакцутюн указывала Абдул Хамиду на то, что, кроме армянского освободительного движения, в стране есть такие оппозиционные силы, как партия младотурок и курды.
Один из руководителей партии Дашнакцутюн М. Варандян напишет в 1932 г. в Париже об этих переговорах следующее: «Что дала нам 6 – 7-и летняя беспрерывная война между армянскими революционерами и султанским правительством? Абдул Хамид вынужден был отказаться от тактики варварских насилий и свернуть на путь переговоров. Со дня известных событий «Оттоманского банка» в методах деятельности турецкого правительства произошел значительный перелом. План истребления армян оставался по-прежнему девизом султана. Но враг стал менее решительным, более осторожным и хитрым. В 1895 году он мечтал задушить армянское движение в кровавой войне. Пришло разочарование, которое уступило место страху. Хорошо осведомленные и близко стоящие к Абдул Хамиду его биографы, будь то грек, европеец, турок или араб, а сегодня и его первый секретарь Тахсин-паша, единодушно свидетельствуют о том, что он панически боялся армянских революционеров, ему постоянно мерещились заговорщики, враги, лазутчики, не давали покоя тени жертв».
В четвертом и пятом номерах газеты «Дрошак» за 1899 год были напечатаны материалы переговоров, являющиеся единственным источником по этому вопросу. Они снабжены небольшим вступлением, в котором говорится: «Как наша, так и европейская общественность была очень заинтересована в подробных сведениях об этих переговорах. В европейскую печать просочились ложные и неверные толки. Однако мы сочли возможным ознакомить наших читателей с этим вопросом лишь сегодня – 11 марта, когда переговорам положен конец. Дашнакцутюн официально объявила о разрыве отношений между армянскими и турецкими посланцами».
28 октября 1896 года в Женеву для переговоров прибыл посланец Абдул Хамида Тиран-бей Дадян, сын советника министерства иностранных дел Турции Артин-паши [Арутюн-паши – М. К.] Дадяна, который пользовался большим авторитетом в правительственных кругах и был приближенным Абдул Хамиду человеком. Именно Артин-паше и было поручено начать переговоры с руководителями национальной борьбы с предложением прекратить антигосударственную деятельность. Взамен он обещал от имени султана, что улучшит положение своих подданных армян.
По прибытии в Женеву Тиран-бей просил руководителей дашнакской партии положить конец антиправительственным действиям, уверяя, что султан дал твердое обещание провести в стране важные реформы. По словам Тиран-бея, не более чем «через 9 месяцев для Турции наступят невиданные доселе дни благоденствия».
Редакция газеты «Дрошак» дала Тиран-бею через своих посредников ответ:
«а) Армянское революционное движение – не игра находящихся за границей групп лиц, а отчаянная решимость целого народа, стонущего под игом деспотии. И, следовательно, единственный путь искоренить движение – это удовлетворить требования народа. Но для этого вовсе не обязательно приезжать в Женеву с пустыми обещаниями, которые вот уже 40 лет, начиная с Парижской конвенции 1856 г., беспрерывно повторяются с наглой лживостью. Было бы достаточно незамедлительно приступить к улучшению положения армян в Турции.
б) Согласно децентрализованной системе партии Дашнакцутюн не редакция, а местные комитеты страны уполномочены отменить уже вынесенное решение. Это возможно лишь в случае убедительных доказательств того, что правительство бесповоротно вступило на путь справедливости».
Почти через три месяца после отбытия Тиран-бея, 4 февраля 1897 г. в Женеву прибыл второй посланец – г-н Вагинак Аджемян, который слово в слово повторил заверения Тиран-бея. С тех пор ничего не изменилось, поэтому и этот посредник получил тот же самый ответ.
в) амнистия армян-политзаключенных.
Не успели завершиться заседания общего собрания, а посланец Порты все еще пребывал в Женеве в ожидании ответа, продолжая давать заверения и возвещая о наступлении новой «эры реформ», когда в Хлате и Багеше разразились трагические события, сопровождавшиеся новой волной резни и погромов.
Руководство партии Дашнакцутюн сочло необходимым внести в требования дополнительный пункт – г) по всей строгости закона наказать зачинщиков резни в Хлате и Багеше, возместить убытки пострадавшим деревням.
В случае если требования не получили бы в течение трех месяцев со дня их постановления надлежащего удовлетворения со стороны Порты, Дашнакцутюн считала себя вправе прервать переговоры с посланцем турецкого правительства. Копия решения общего собрания, утвержденного Западным бюро партии 25 октября 1898 г., была вручена Трдат-бею 2 ноября того же года.
Решение не удовлетворило Абдул Хамида. Артин-паше Дадяну было предложено приложить все усилия и убедить редакцию газеты «Дрошак» отказаться от него и взамен прислать записку, в которой выражалось бы «доверие султану за его доброжелательность», а предварительные четыре пункта требований партии представить как суть и конечную цель переговоров.
Получив письмо Артин-паши, редакция «Дрошак» опубликовала его с некоторыми сокращениями. Имея в виду важность письма, приводим его целиком:
«Константинополь 14/26, ноябрь 1898
Достопочтенной редакции «Дрошак» в Женеву.
Глубокоуважаемые господа!
Моей целью было успокоить народ и примирить его с османским правительством. Сознание важности этой миссии взвалило на меня приватную должность, которую я принял из рук Святейшего Султана тому три года назад. Как Вам уже известно, я старался сделать все возможное, дабы моя совесть вкусила плоды от совершенства удовлетворения. Я хорошо сознавал, что при создавшемся положении вещей для умиротворения и улучшения жизни моего народа прилагаемых Патриархом и мною усилий недостаточно. Лишь это сознание заставило меня получить привилегию на право вести переговоры с комитетами, с каковой целью и добился возможности отрядить к ним небезызвестное нации лицо, облеченное полномочиями довести до Вашего внимания необходимые сведения и выслушать Ваши замечания по интересующему вопросу.
Я воодушевлен надеждой, что достопочтенная Дашнакцутюн окажет моему посланцу любезный прием и не оставит без внимания мои предложения. Пользуясь каждым удобным случаем, я представлял в надлежащую инстанцию предложения дашнаков, описывая при этом невыносимое положение моего народа.
Рад Вам сообщить, что результаты моих усилий увенчались дарованием обещания постепенного улучшения положения армянской нации при условии ее смиренности, доказательства коей помогут снискать благосклонность османского правительства. Армяне примут эти льготы непосредственно из рук Державного Владыки. Сообщаю Вам о заверениях, услышанных собственно мною.
Еще и еще раз умоляю Дашнакцутюн отнестись с большим вниманием к сказанному, ибо я искренне уверен в том, что спасение и спокойствие нации охраняется в Турции веками. Державный Султан по разным поводам выражал свои добрые намерения в отношении армянского народа мне и С. Патриарху. Мы стали свидетелями того, что он неоднократно отдает приказы своим министрам и наместникам о пресечении беспричинных гонений на многострадальный армянский народ. Сообщая пока столько, надеюсь, что отныне буду иметь радостную возможность возвестить Вам о святейших благодеяниях, к коим причастна и почтенная Дашнакцутюн».
В ответ на письмо Артин-паши редакция сообщила, что искать решения переговоров вне рамок, установленных высшим органом партии Дашнакцутюн, – бесплодная и неблагородная затея.
В конце декабря 1898 г. Трдат-бей получил приказ возвратиться в Стамбул. Перед отъездом он попросил продлить срок трехмесячного условия хотя бы еще на один месяц с тем, чтобы он имел возможность на месте объяснить бесповоротность решения дашнаков. Принято было и это предложение. Окончательный срок был установлен 11 марта 1899 г., который также прошел безрезультатно. Порта не удовлетворила ни один из четырех пунктов предложенных партией условий.
Сразу по истечении срока Западное бюро партии информировало Артин-пашу о разрыве последующих официальных отношений между Дашнакцутюн и Портой и подтвердило свое решение письмом от 16 марта 1899 г.:
«Артин-паше Дадяну
Глубокоуважаемый господин!
Настоящим сообщаем Вам, что данный Вам окончательный срок 11 марта истек, вследствие чего, согласно статье четвертой решения общего собрания партии, копия которой передана Вам
55 октября 1899 года, отношения между армянской революционной партией Дашнакцутюн и Вами считаем прерванными»95.
Изложение материалов переговоров редакция завершает следующими словами: «...Разрыв отношений не устраивал и не мог устроить верное своей политике турецкое правительство. Беспрестанно затягивая переговоры, султан старался «выиграть время», обмануть Европу и армян. И снова при посредничестве Артин-паши в редакцию начали поступать предложения, при этом тот делал вид, что не имеет никакого понятия о решении общего собрания, желая тем самым продлить отношения неофициальным путем. Редакция оставила без ответа все письма и, чтобы положить конец бумажной волоките, начала отсылать их обратно нераспечатанными с 26 мая 1896 года».
Однако переговоры не ограничиваются вышеизложенным. В шестом номере от 1899 г, редакция сообщает о том, что спустя месяц после отъезда Трдат-бея она получила письмо, помеченное 18 ноября 1898 г., в котором до сведения редакции доводится, что из Константинополя в Лозанну по поручению Абдул Хамида прибыла некая личность для переговоров с армянскими политическими партиями с целью договориться о «положительных преобразованиях в жизни турецких армян и постепенном удовлетворении их требований». Адресат сообщал также, что посланец Абдул Хамида «сделал аналогичное предложение другой революционной партии и, получив ее согласие, вчера вечером отбыл в Марсель. Сообщая посланец султана, хорошо понимая значение Дашнакцутюн, хотел эти новости, адресат ставит в известность редакцию о том, что бы иметь встречу с ее представителем. В случае согласия необходимо послать представителя от редакции в Лозанну. Встреча должна была состояться на квартире адресата, который добавил также, что посланец не желает ехать в Женеву «по своим соображениям».
Редакция отказалась от встречи в Лозанне, предлагая перенести ее в Женеву.
Спустя три месяца тот же адресат высылает на имя редакции адресованное ему письмо посланца Абдул Хамида от 18 февраля 1899 года: «Давно не писал тебе. Ждал, пока не предприму каких-либо шагов в порученном мне деле. Наступил час ожиданий. Если бы я смог оказаться полезным и сделать для моего народа все, о чем я мечтаю! Глубоки раны нации, требующие исцеления. В Константинополе злые языки распространяют обо мне различные слухи. Мне ведомы эти источники. Мои недоброжелатели – люди с черной совестью, заботящиеся лишь о своих выгодах. Они органически не выносят меня, который нашел, наконец, средство примирить интересы нации и государства. Им не остается ничего, как злопыхательствовать и чернить доброе имя человека, готового отказаться от личных интересов, готового пожертвовать даже жизнью. Я беспредельно искренен в порученном мне деле, что могу доказать в любую минуту.
Итак, прошу вас, напишите в редакцию «Дрошак» о моем намерении приехать на аудиенцию к ним. И пусть они под влиянием кривотолков вокруг моего имени не преисполняются предубеждений против меня. Я желаю подробно обсудить с ними все возможные варианты и средства, которые можно было бы поставить на службу во имя примирения интересов нации и интересов государства. Я не собираюсь беседовать с ними как посторонний, а хочу, чтобы мы, протянув друг другу руки, обсудили сулящие стране и народу выгоды. Пока что мой приезд несколько задерживается. Был бы рад, если бы у них здесь оказался свой человек, с которым я мог бы уже сейчас обменяться соображениями. Находящиеся здесь революционные партии готовы дать дрошакистам надлежащую мне рекомендацию. Если вас не затруднит, прошу в случае надобности, также замолвить за меня слово. Мне достаточно лишь одного свидания с их представителем, чтобы убедить его в искренности моих намерений», – писал посланец султана Геворк Булбулян.
Редакция «Дрошак», будучи хорошо осведомленной о личности Булбуляна, дала ему следующую характеристику: «Итак, неизвестное лицо – ни кто иной, как Геворк Булбулян..., неразлучный друг и сателлит управляющего Перы [Бей-Оглу – М. К.] Энвер-бея, одного из руководителей резни в Константинополе. Это человек, который в 1896 году в поисках «лекарства для врачевания ран народа» шпионил за революционерами, получая вознаграждение за свои черные дела из рук самого Энвера. 24 марта 1897 г. Энвер-бей послал этого провокатора с поручением в Софию. Булбулян имел подозрительные встречи с «младотурками» в Софии. Через год, в 1898 г. 20 февраля наш парижский комитет заклеймил его специальной листовкой, в которой сорвал с него маску. Он постучался не в те двери».
31 марта 1898 г. редакция поместила на страницах «Дрошак» свой ответ: «Некто Булбулян, известный своими «деяниями», о которых вы осведомлены из напечатанного в прошлом номере циркуляра парижского дашнакского комитета, имел наглость опосредованным путем просить свидания с редакцией. Редакция, считая лишним тратить время на ответ, указала господину на дверь».
Как видим, уже 31 марта 1898 г. Дашнакцутюн отказалась вести переговоры с Булбуляном. Более того, в номере от 28 февраля 1898 г. в газете был напечатан отрывок из циркуляра парижского комитета от 20 февраля 1898 г. Отрывок был озаглавлен «Опровержение».
«Соотечественники!
Парижский филиал дашнакских революционеров отмечает следующее:
1) имея в виду, что с недавнего времени некто по имени Булбулян пытался с помощью лизоблюдов разной масти распространить среди местного населения беженцев слухи о том, что султан якобы уполномочил его в качестве частного лица войти в переговоры и уладить отношения между ними и революционерами и что эту миссию он блестяще выполнил;
2) имея в виду также, что в присутствии различных лиц он нагло повторял эту ложь, добавляя при этом, что ему удалось войти в переговоры и с дашнаками;
3) имея в виду, что в Париже, кроме партии Дашнакцутюн, ни одна революционная партия не имеет официально признанного ни представителя, ни филиала, ни центра, мы со всей убедительностью опровергаем эти ложные и ничем не обоснованные слухи и объявляем, что личность по фамилии Булбулян не только не имела никаких отношений, но даже не перемолвилась словом ни с одним из представителей партии, ни с ее филиалом, даже ни с одним из рядовых ее членов. У нас есть веские основания предположить, что ему не удалось переговорить ни с одним из членов других революционных партий. Кстати, добавим, что Дашнакцутюн не только не вступала в переговоры, но сочла бы ниже своего достоинства иметь дело с людьми вроде Булбуляна и подобными ничтожествами».
Как видим, Дашнакцутюн категорически отказалась войти в какие-либо отношения с Г. Булбуляном, а с посланцами Артин-паши Дадяна порвала связи лишь после долгих трехлетних переговоров, окончательно убедившись в их бесполезности.
Мы хотим остановиться на другом важном обстоятельстве. Абдул Хамид параллельно с партией Дашнакцутюн вел переговоры и с другими армянскими организациями, о чем редакция «Дрошак» не была осведомлена.
В июньском номере за 1899 г. газеты реорганизованных гнчакистов «Нор кянк» («Новая жизнь»), выходившей в Лондоне, была напечатана статья под заглавием «Тайная дипломатия Султана». В статье редакция сообщает, что «один из известных апологетов армянского вопроса» Пьер Гийар в журнале «Ревю де Пари» от 15 июня 1899 г. опубликовал статью, в которой дал подробное описание переговоров, имевших место с ноября 1897 г. по октябрь 1898 г. между османским послом в Париже Мюнир-беем и центральным комитетом «одной армянской революционной организации». «Нор кянк» перепечатала эту статью.
В статье Пьера Гийяра говорилось, что Абдул Хамиду было хорошо известно, что в Европе есть много армянских революционеров, которые ему ничего не простят и которые ждут, когда пробьет их час. Они хотят заставить цивилизованный мир обратить внимание на несчастья и бедствия армянского народа. И если время от времени в европейской прессе появляются статьи против армянских революционеров, в которых их поносят, награждая пренебрежительными прозвищами, то это дело рук султана, который покупает прессу, тратя на нее огромные суммы, и тем самым поддерживает с ней добрые отношения. Однако, в случае крайней надобности, султан предпочитает говорить с армянскими революционерами как равный с равным. Так, например, в октябре 1897 г., когда император Вильгельм II решил совершить путешествие на Восток, султан вынужден был устроить своему гостю надлежащий прием. И чтобы не иметь в будущих торжествах побочных забот, во время которых покой императора по законам восточного гостеприимства не должен был быть нарушен ничем, султан надумал вступить в переговоры с парижским комитетом. Однако, ещё до поездки в 1898 г. в Константинополь, «кайзер и его окружение были убеждены в фактической реальности армянской резни в Османской империи... Многие из придворных, сопровождавших его, чувствовали себя там неуютно, так как, по свидетельству придворного проповедника Эрнста фон Дриандера «весь город ещё пах свежепролитой кровью вырезанных армян». Пьер Гийар, детально излагая перипетии переговоров, имевших место между «властителем и несколькими лицами из числа его приближенных», специально оговаривает, что не дает к ним никаких комментариев. Для правильного же толкования официальных документов он прибегает к некоторым объяснениям, добавляя при этом, что
«при прочтении этих бумаг видно, какое внимание придавали обе стороны формулировкам и языку дипломатических резолюций, с какой безупречностью они использовали эти приемы». В статье говорится о том, это 20 ноября 1897 г. султан Абдул Хамид послал в Париж нарочного Геворка Булбуляна, бывшего прокурора Эдирне, друга управляющего Перы Энвер-бея с заданием «выяснить, пойдет ли революционный комитет на соглашения, и, если пойдет, то на каких условиях».
Комитет отказался вести переговоры с полуофициальным посланцем, объявив, что, поскольку инициатива исходит от султана, он согласен иметь дело с официальным представителем самого султана.
После подобного заявления революционного комитета османский посол в Париже Мюнир-бей был назначен официальным представителем. Комитет дал согласие на его кандитатуру, попросив у Абдул Хамида предварительного распоряжения, которое гарантировало бы проведение неоднократно обещанных им реформ, Условия были следующие:
1. Общая амнистия.
2. Беспрепятственное возвращение беженцев, покинувших родину после погромов.
3. Распоряжение об отмене репрессий в отношении армян.
4. Предоставление субсидий беженцам, не имеющим материальной возможности для возвращения на родину.
После шестимесячных переговоров 15 апреля 1898 г. комитет получил приказ султана, который должен был рассматриваться как удовлетворение просьб армян. Документ был скреплен печатью Мюнир-бея. В приказе говорилось: «Да продлит вечно Создатель Вселенной жизнь Его Святейшества на августейшем османском троне. От имени Его Императорского Величества Султана объявляем, что обманутым и сошедшим в результате подстрекательства со стези преданности армянам, участвовавшим в мятеже, даруется прощение, которое продиктовано желанием добиться мира, согласия и дружественных отношений между нашими подданными, а также общая амнистия находящемуся в Европе армянскому комитету, который был зачинщиком революционных движений.
К величайшему удовлетворению Его Императорского Величества, доверие коего будет возрастать в отношении армянского народа, ежели он выкажет со временем неопровержимые доказательства своей преданности, способствуя тем самым восстановлению братских связей с мусульманами, прошлое предастся забвению и покроется милосердием Императора, скрепленным общим прощением. Армянам будет предоставлена возможность пользоваться большой долей прав, вкушаемых властвующим народом. Армяне из числа амнистированных смогут получить соответствующие их способностям административные должности, нуждающимся будет оказана посильная материальная помощь».
В своей статье Пьер Гийар объясняет приказ султана следующим образом: «Учиняемые регулярно и под непосредственным руководством Порты погромы прошлых лет султан называет разногласиями между мусульманами и армянскими подданными, давая понять, что дарует льготы добровольно возвращающимся ссыльным, надеясь тем самым выпестовать из них предателей или обречь на молчание по приезде в Константинополь».
Комитет, проникнувшись недоверием к словам и действиям султана и окончательно
Продолжение следует >>>
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.